Так вот, жил-был  тролль , злой-презлой — это был сам дьявол. Как-то раз у него было прекрасное настроение: он смастерил зеркало, обладавшее удивительным свойством. Все доброе и прекрасное, отражаясь в нем, почти исчезало, но все ничтожное и отвратительное особенно бросалось в глаза и становилось еще безобразнее.

В большом городе, где столько людей и домов, что не всем удается разбить маленький садик и где поэтому очень многим приходится довольствоваться комнатными цветами, жили двое бедных детей, у которых садик был чуть побольше цветочного горшка. Его звали  Кай , а ее —  Герда .

У родителей под окнами было по большому деревянному ящику; в них они разводили зелень и коренья, а еще в каждом ящике росло по небольшому кусту  роз , кусты эти чудесно разрастались.

Снежная королева  поцеловала Кая еще раз, и он забыл и маленькую Герду, и бабушку, всех-всех, кто остался дома.

Пока девочка ела, старушка  расчесывала ей волосы  золотым гребешком, они блестели, словно золотые, и так чудесно вились вокруг ее нежного личика, кругленького и румяного, словно роза. И чем дольше расчесывала она Герде волосы, тем быстрее Герда забывала своего названного братца Кая: ведь эта старушка умела колдовать.

Герде пришлось опять присесть и отдохнуть. На снегу прямо перед ней прыгал большой  ворон ; долго-долго смотрел он на девочку, кивая головой, и, наконец, сказал:

—Карр-карр! Добррый день!

Маленькая разбойница подошла к  Северному оленю  и сказала:

— Ну, да ладно! Я отвяжу тебя и выпущу на волю! Можешь убираться в свою Лапландию. Только беги, что есть силы, и отнеси эту девочку во дворец Снежной королевы к ее милому дружку.  Северный олень подпрыгнул от радости. Маленькая разбойница посадила на него Герду, крепко привязала ее на всякий случай и даже подсунула под нее мягкую подушечку, чтобы ей удобно было сидеть.

—Так и быть, — сказала маленькая разбойница, — бери свои меховые сапожки, ведь тебе будет холодно, а  муфту я не отдам, уж очень она мне нравится!

—Ах вы, бедняжки! — сказала лапландка. — Вам еще предстоит долгий путь. Я напишу несколько слов  на сушеной треске — бумаги у меня нет — а вы снесите ее одной финке, что живет в тех местах. Она лучше меня научит вас, что надо делать.

— Сильнее, чем она есть, я не могу её сделать. Не видишь разве, как велика ее сила? Не видишь, что ей служат и люди и звери? Ведь она босая обошла полсвета! Не у нас занимать ей силу,  её сила в её невинном детском сердце. 

Он складывал целые слова из льдин, но никак не мог составить того, что ему так хотелось, — слова “вечность” . А Снежная королева сказала ему: “Сложи это слово, — и ты будешь сам себе господин, а я подарю тебе весь мир и новые коньки”. Но он никак не мог его сложить.

И тут Герда расплакалась : горячие слезы упали Каю на грудь и проникли в самое сердце; они растопили лед и расплавили осколок зеркала. Кай вдруг залился слезами и плакал так сильно, что второй осколок выкатился из глаза. Он узнал Герду и радостно воскликнул:

—Герда! Милая Герда! Где ты пропадала? И где я сам был? — И он посмотрел по сторонам. — Как здесь холодно! Как пустынно в этих огромных залах!